Значение как у христа за пазухой в справочнике по фразеологии. «Главное в жизни — быть у Христа за пазухой Как у Христа за пазухой

Глава XVI. Воскресение Христа (1-8). Явление воскресшего Христа Марии Магдалине и ее выступление пред учениками с вестью о воскресении Христа (9-11). Явление Христа двум ученикам и возвещение последними вести о воскресении в среде апостолов (12-13). Явление Христа двенадцати

Представитель Чешской и Словацкой Церкви в Москве пишет иконы и молится за Россию

В гостях у абхазских отшельников

Стать монахом я решил, ещё учась в школе. Моя семья не имела отношения к церкви: отец врач, мама инженер. Крестили меня в младенчестве, в храм водила бабушка. Потом я стал сам ходить в церковь, вернее, ездить. В Истре, где мы жили, храма не было, отправлялся в соседнее село Троицкое, там познакомился с удивительным батюшкой — отцом Руфом Поляковым. Ветеран вой-ны, воевал вместе с нынешним архимандритом Кириллом (Павловым).

Отец Руф взял меня в алтарь, так с 13 лет я стал прислуживать в храме. Удивительной веры был человек: инвалид, потерявший на вой-не ногу, часами служил в алтаре, да ещё земные поклоны делал.

Старший брат познакомил меня с монахами из Сухуми, которых называли абхазскими отшельниками. Они проживали в горных расщелинах, землянках. Я помогал собирать фрукты, трудился на пасеке. Помню, как мы перевозили ульи. Дорога неровная, ульи растрясло, пчёлы стали вылетать и нещадно нас жалить. Остановили машину, с трудом заманили пчёл обратно, доехали и всю ночь таскали ульи на носилках. В какой-то момент я рухнул на землю. Лежу без сил, а мне говорят: вставай, брат, ещё одну ходку надо сделать.

Уроки архимандрита Зинона

Окончив школу, я даже не пошёл на выпускной вечер, а сразу сел в поезд и уехал к моим дорогим абхазским отшельникам. Когда же вернулся в Москву, отправился в Данилов монастырь, который тогда, в начале 1990-х, возрождался, и попросился к ним жить. Наместник меня взял. Так я стал монахом. Родители, конечно, переживали. Мама даже плакала.

В Даниловом оказалось немало таких, как я, семнадцатилетних ребят. Я стал звонарём, трудился в иконописной мастерской. Познакомился с архимандритом Зиноном (Теодором). Он меня поразил с первой встречи своей внутренней свободой. Он учил правильному пониманию иконы. Учил, что икона связана с литургией, является её неотъемлемой частью. Что икона может нанести вред, если она неправильно написана, поэтому иконописец должен знать богословие, историю церкви, литургику.

Я наблюдал, как работает отец Зинон. Вроде ничего особенного, а происходит чудо. Я бы сравнил это с музыкой Баха.

Как князь-иезуит стал православным игуменом

В Даниловом монастыре я познакомился с отцом Андреем (Урусовым) — русским князем, монахом, человеком с удивительной судьбой. Он тогда жил в скиту в американском штате Орегон. Наш монастырь и скит могли между собой обмениваться клириками. По просьбе отца Андрея меня перевели служить в скит, где я прожил год.

Всю семью отца Андрея расстреляли большевики. Он воспитывался в Бельгии в приёмной католической семье, получил богословское образование, стал католическим священником--иезуитом. Его хотели сделать епископом. Это была бы политическая акция: русский князь стал кардиналом! Он это понял и отказался. А вернувшись из Ватикана в США, увидел, что его лишили жилья: дом, где он жил, опечатали. Тогда он стал жить у какой-то прихожанки в подвале, в очень плохих условиях. Об этом узнал митрополит Никодим (Ротов), возглавлявший Отдел внешних церковных сношений в Московской Патриархии. Он предложил Андрею перейти в православие и служить в Русской Церкви. Так в начале 1970-х годов князь стал православным игуменом.

У отца Андрея было правило: служить литургию каждый день. И так на протяжении 40 лет, до самой кончины. Если он был в поездке, то служил в поезде, в гостинице. Часто повторял: «Я хочу всё время быть со Христом. Главное в жизни — быть у Христа за пазухой». Он смотрел по телевизору новости, чтобы знать, где какие несчастья происходят, и молиться за погибших.

Будильник владыки Антония Сурожского

В тот год я много ездил по Америке и видел, как живут православные — монахи, эмигранты, выходцы из дворянских семей.

Позже, в Лондоне, я работал в иконописной мастерской. Тогда посчастливилось общаться с митрополитом Антонием Сурожским. Он вспоминал, как в юности жил в Париже: «Вот представь себе: ты, молодой человек, идёшь по улице, а сил нет, потому что ты не ел уже несколько дней. Сядешь на парапет, передохнёшь, а потом идёшь дальше». Мы каждый день беседовали, но — по часам. У владыки для этого был будильник: через час разговора — звонок. Дольше общаться он не мог: к нему приходило много людей.

Куда едут Людмилы со всей Москвы

С конца 1990-х годов я стал ездить в Чехию к своим знакомым. Познакомился с предстоятелем Православной Церкви Чешских земель и Словакии, блаженнейшим Христофором, который сейчас на покое. Владыка Христофор предложил мне организовать в Праге иконописную школу. В 2000 году мы провели там учебный курс, на который слушатели съехались со всех концов Чехии. Все иконописцы нашего курса стали мастерами, у некоторых уже свои школы.

Вскоре после этого митрополит Христофор попросил наше священноначалие, чтобы меня отпустили в клир чешской церкви. Указом Священного Синода меня перевели туда служить. А весной 2014 года я вернулся в родную Москву уже как представитель Чешской и Словацкой поместной церкви. И стал настоятелем красивейшего храма Святителя Николая в Котельниках на высоком берегу Москвы-реки. Это единственный храм в столице, где хранится частица мощей святой мученицы Людмилы. 29 сентября, в день её памяти, к нам съезжаются Людмилы со всей Москвы. Для нас этот праздник — как вторая Пасха.

Причин быстрого истощения щекотливой темы несколько. В скандале оказалось замешанным судейско-депутатско-чиновничье и бизнес-сословие, иными словами - власть. Ей скандал не нужен. Сработала бюрократическая солидарность. Журналистам намекнули: в условиях негативного социально-экономического фона и роста бедности негоже расчёсывать болячки. К тому же в скандале отметились несколько «священных коров» нашей попсы, которых у нас как-то не принято критиковать.

Шумим, братцы, шумим…

Безумное расточительство и демонстративное потребление - лишь внешние проявления нового образа жизни. Одни строят замки во французском стиле, другие скупают антиквариат или собственность в престижных кварталах Европы, третьи просто уезжают из страны. Ну а те, кто «попроще», пускаются в развлекуху, загул, в откровенное мотовство. Словно бы завт-ра конец света или последний суд. Ну как в известной песне «Гуляй Гаврила!»: «А ежели останешься живой, гуляй, Гаврила, от рубля и выше…»

Страшно, аж жуть…

Попустительство властей, безнаказанность и даже вызывающая красочность такого образа жизни части нашей элиты привели к тому, что население стало воспринимать всю эту вакханалию (да ещё в сопровождении известных артистов) чуть ли не как норму жизни. А что… вон Евгению Васильеву из Мин-обороны помотали-помотали по судам да и отпустили, и даже имущество вернули. Говорят, она теперь живописью занялась. Ну как тут не вдохновиться…

Крайне разлагающе все эти весёлые истории влияют на чиновничество, на работников силовых структур и даже на депутатский корпус. Им тоже хочется пожить красиво. Вот и придумывают всё новые и новые источники обогащения. А порой возвращают и старые. Вот буквально на днях инспекторам ГИБДД вернули право останавливать автомобилистов там, где им заблагорассудится. Исчезнувшие было «гаишники за кустом» теперь, будьте любезны, появятся снова. Активно подкармливают себя и народные избранники: недавно депутаты Заксобрания Красноярского края подняли свою зарплату сразу вдвое (до 200 тыс. руб.). Правда, после шума в СМИ добровольно передумали.

Крёстные отцы

Всё это было бы не так опасно, если бы сложившиеся внутри российской элиты практики обогащения и транжирства не дискредитировали и не расшатывали саму систему власти. Истории со скандальными празднествами - это ведь не просто иллюстрации жизни и быта нашей региональной элиты. Они высвечивают крайне рискованную (в том числе и для центральной власти) практику - формирование в регионах господствующих кланов, напоминающих некогда существовавшие в Италии мафиозные структуры. Речь идёт о сращивании разного рода коррумпированных элит - прокурорской, судебной, силовой, «авторитетных предпринимателей», депутат-ского корпуса, губернаторского окружения, а нередко и прямых представителей криминала. В ряде регионов эти кланы даже пытаются подменить собой официальные правящие структуры. А губернаторы, делегированные из Москвы, чтобы произвести «зачистку», часто не могут справиться со сложившейся практикой. Опасность состоит и в том, что подобные кланы способны обеспечить себе не только текущую власть, но и посредством накопленных финансовых и административных ресурсов её воспроизводство на выборах.

Одна из примет нашего времени в том, что население перестаёт воспринимать элиту как часть народа. Народ сам по себе, а элита сама по себе. То же самое, судя по всему, ощущает и элита. Она всё больше уподобляется известному персонажу русской истории графу Бенкендорфу - шефу жандармов при Николае I , прославившемуся своим высказыванием: «Прош-лое России было удивительным, её настоящее более чем великолепно. Что же касается будущего, то оно выше всего, что может нарисовать самое смелое воображение». Элита упивается настоящим, а народу щедро обещает будущее.

Улица шумит о росте цен, о новых поборах в системе ЖКХ, о задержках зарплаты, о дороговизне лекарств, о скудеющих от инфляции пенсиях. За последние пять лет бедность в России подскочила почти на 30%. Об «улучшении жизни», согласно последним соцопросам, говорит лишь 4% населения. Элита этого не замечает. Демонстрируя «самое смелое воображение», она продолжает вещать на своих экономических форумах (на последнем Петербургском в том числе) о неминуемом процветании. Даты, впрочем, из года в год переносятся. К счастью, улица пока не кричит и не стучит касками. И даже по-детски радуется, когда социологи спрашивают её, счастлива ли она. «Да, счастлива, - отвечает, - очень счастлива. Живём, как у Христа за пазухой».